К сожалению, в сознании православных христиан обращение к Богу и Церкви нередко вполне мирно уживается с походами к разного рода ворожеям, гадалкам, колдунам, экстрасенсам и прочим соработникам нечистых духов. Между тем апостол утверждает:

«Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами. Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской» (1 Кор. 10: 20–21).

Обращение к «бабушкам» стало для многих столь привычным делом, что они даже не задумываются о пагубных последствиях этой дурной традиции. Цель приведенных ниже историй – показать, насколько порой привычно входит в жизнь даже и церковных людей общение с колдунами, а также – предостеречь от обращения к ним в каких бы то ни было случаях.

К кому идут больные?

Беседа перед крещением. Катехизатор начинает издалека:

– Вот скажите: если вы заболеете, то к кому пойдете?

Слушатели, почуяв подвох и помня, где они находятся, отвечают в крайней степени «духовно»:

– В церковь!

– Это, конечно, хорошо, – нащупывает почву испытующий, – но я что-то сомневаюсь, что все из присутствующих, заболев, сразу бегут в храм. Наверное, к врачу пойдете для начала?

– Ну да, конечно, к врачу, – соглашаются испытуемые. Мол, ну что ж такого, все мы люди, все мы человеки!

– А если врач не помог?

– Ну, тогда в Церковь, – еще уверенней отвечают слушатели. Уж на этот-то раз ответ должен быть правильным: куда же еще?

– А если храм не помог? Куда пойдете?

Наступает краткая, но неприятная пауза, выдающая замешательство вопрошаемых. Вроде бы все законные ответы даны, а «этот» не унимается.

– К бабушке, наверное? – подсказывает катехизатор.

– К бабушке… – обреченно признаются слушатели, не в силах отрицать реальность.

– Вот видите, к бабушке… А вы знаете, что подавляющее большинство этих бабушек –колдуньи? А по церковным правилам колдуны и те, кто к ним обращался, отлучаются от Церкви самое малое на 5 лет!

По церковным правилам колдуны и те, кто к ним обращался, отлучаются от Церкви самое малое на 5 лет

Лица слушателей выражают неподдельное удивление, но некоторые пытаются возражать:

– Но ведь помогает!

– Когда помогает, когда нет, но вредит всегда. Никто ведь не отслеживает. Даже на физическом уровне! Например, бородавки прошли, а появилась онкология; грыжу заговорили, а он в психбольницу попал или под поезд бросился. Впрочем, даже если на первый взгляд и не видно отрицательных последствий колдовства, то нам необходимо твердо помнить, что душевные и духовные последствия обращения к колдунам будут обязательно. Потому что на колдунов работают бесы, и наоборот – колдуны работают на бесов. А у нечистых духов вовсе нет желания помочь нам. Наоборот, их задача – погубить нас. Обращаясь к колдунам, мы обращаемся к бесам, а обращаясь к бесам, мы тем самым отрекаемся от Христа. И получается, что ради временных благ мы лишаем себя вечной жизни. При этом за полученные через колдунов земные блага уже в этой жизни мы расплатимся сторицею бедами и скорбями. Так что, дорогие братья и сестры, не будем прибегать к услугам врагов Божиих. Христиане во все времена готовы были лучше умереть, чем обратиться к колдунам.

Дальше беседа пошла своим чередом, но катехумены выглядели настороженно, некоторые даже немного испуганно. Глаза их выдавали чувства недоумения и недоверия: ну как же так, это совсем уже что-то невообразимое: к бабке не ходи!

Покаяние «колдуна»

Этот случай произошел в первые годы моей церковной жизни. Накануне Великого поста прихожане единственного в провинциальном городке храма, усердно кланяясь (кто земно, кто в пояс), испрашивали друг у друга прощения. Настроение у всех, как и полагается в Прощеное воскресенье, было одновременно торжественным, сосредоточенным и умиленным. Торжественным – поскольку каждый осознавал, что начинается нечто значительное, что пост – это реальная возможность стать хоть немного ближе к Богу и подготовиться к Празднику праздников и Торжеству из торжеств. Сосредоточенным – так как поприще только начиналось и душа беспокоилась: удастся ли, получится ли что-то толковое в этот пост? Умиленным – потому что трудно удержатся от умиления, когда множество православных вне зависимости от возраста и сана, забыв накопившиеся за год обиды и недоразумения, смиренно просят взаимного прощения.

Увлеченный общим воодушевлением, в числе прочих я подошел испросить прощения у одной пожилой прихожанки, стоявшей неизменно у иконы Божией Матери «Скоропослушница» и бдительно наблюдавшей за «своим» подсвечником. На мое традиционное: «Простите меня ради Христа», – она вместо общепринятого ответа: «Господь простит, и я прощаю», – как-то таинственно прищурилась, слегка наклонила голову и произнесла: «А-а-а… знаешь!»

Она как-то таинственно прищурилась и произнесла: «А-а-а… знаешь!»

Несколько озадаченный ее реакцией, я по инерции еще раз попросил прощения. На этот раз моя собеседница смягчилась и дала мне прощение. Чуть позже, не в силах сдержать своего любопытства, я вновь подошел к ней и спросил, а что же я все-таки «знаю». Ответ оказался для меня совершенно неожиданным:

– Колдовством занимался…

Растерянность от услышанного и общий настрой подталкивали меня к покаянию:

– Ну, наверно… по молодости грешил… может быть, спиритизмом баловался или чем-то еще вроде этого…

– Вот-вот, – в тоне ее звучали нотки укора и одновременно удовлетворения.

На самом деле мое обращение к Богу из полного атеизма было достаточно скоротечным, так что, честно говоря, не помню, чтобы я участвовал в каких-нибудь ритуалах, которые можно было бы квалифицировать как колдовство. Разве что знакомые девчонки в школьные годы гадали на картах, позже кто-то составлял мне астрологические прогнозы, а один знакомый раскладывал высушенные палочки тысячелистника для гадания по «И-цзын». Но все это было уже исповедано, а в голове от подобных опытов ничего не осталось кроме обрывков некоторых мало значащих для меня фраз, что-то вроде «казенного дома», «луны в восьмерке» и «перехода через большую реку».

Но это было не так важно. Из писаний святых отцов я знал, что даже если ты не совершил греха, в котором тебя обвиняют, то смиренное признание и просьба о прощении приносят пользу душе, в отличие от упорных попыток доказательства своей правоты. Меня беспокоило другое.

Придя домой, я вспомнил известную историю из патерика о том, как авва Агафон соглашался во всех грехах, кроме ереси.

«Желая испытать его, не рассердится ли он, спрашивают его:

– Агафон, мы слышали о тебе, что ты блудник и гордец.

– Да, это правда, – отвечал он.

Они опять спрашивают его:

– Ты, Агафон, клеветник и пустослов?

– Да, – отвечал он.

И еще говорят ему:

– Ты, Агафон, еретик?

– Нет, я не еретик, – отвечал он.

Затем спросили его:

– Скажи нам, почему ты на все, что ни говорили тебе, соглашался, а последнего слова не перенес?

Он отвечал им:

– Первые пороки я признаю за собой, ибо это признание полезно моей душе, а признание себя еретиком значит отлучение от Бога, а я не хочу быть отлученным от моего Бога».

«Господи, помилуй! – думал я. – Получается, что я признался в колдовстве, а колдовство – оно ведь, как ересь, отлучает от Бога. Следовательно, я своим признанием отлучил себя от Бога!»

Утром в понедельник, с трудом дождавшись окончания долгого постового богослужения, я поспешил к своей обвинительнице с оправданиями:

– Вы знаете, вчера я согласился, но на самом деле я никаким колдовством не занимался.

Моя разоблачительница в ответ лишь, словно окаменев лицом, замахала обеими руками, так что мне ничего не оставалось, как убраться, что называется, «подобру-поздорову».

Всю первую неделю того Великого поста я провел в ужасном состоянии. Бабушка-обвинительница не то что не разговаривала, а просто убегала, завидев меня, так что никакой возможности объясниться не было. К концу недели я попросил псаломщицу тетю Аню и певчую Татьяну помочь мне в моей беде. Наше посольство имело успех. Моя «разоблачительница», почти не открывая рта, процедила: «Господь простит», – и я посчитал дело закрытым.

Позже я прочитал в житии старца Льва Оптинского об одном случае, который показал, что мое беспокойство было излишним:

«Одна из духовных чад старца как-то каялась ему: “Простите, батюшка, я иногда смотрю на вас как на человека святого, а иногда помысл говорит мне, что вы колдун”. Нисколько этим не смутившись, старец, улыбаясь, ответил ей в шутливом тоне: “Да, должно быть, того и другого есть понемножку”».

Если бы я вовремя вспомнил этот ответ старца Льва, то, конечно, отнесся бы к описанному обвинению в колдовстве гораздо спокойнее.

Когда я поделился на исповеди своими переживаниями с приходским священником, он, немного подумав, сказал: «А знаешь, почему эти бабушки других в колдовстве обвиняют? Потому что они сами этим занимаются».

Ведьма – от слова «ведать»

Лев Николаевич пришел в Церковь в зрелом возрасте и с неофитским жаром принялся познавать и распространять православную веру. Помню, он пытался донести до меня, как с помощью знания устройства компьютера можно объяснить человеку основы православного вероучения. Со временем горячность прошла, и в храме он стал появляться все реже.

Как-то раз, случайно встретив Льва на рынке, я стал расспрашивать его о жизни, а также о причинах долгого отсутствия в храме. Оказалась, что он ухаживает за больной матерью, и среди других болезней его мама страдала рожистым воспалением ног. Но вот они обратились к бабушке, та что-то сделала, что-то пошептала – и всё: болезни как не бывало.

Как ни трудно мне было противоречить собеседнику по причине эмоции, с которой он произносил свою речь, все же я робко напомнил ему, что все эти бабушки, лечащие заговорами, просто колдуньи. В ответ я услышал приблизительно следующее:

– А ты думаешь, что ты умнее, чем наши предки? Да они веками собирали знания обо всем! Ведьма, думаешь, от какого слова? От слова «ведать»! Да! Люди знали, ведали! И другим помогали!

Не ожидая подобных речей от человека, как мне казалось, церковного, я был смущен и обескуражен таким поворотом разговора, но все же попытался возразить:

– Лев, ну всё равно колдовство есть колдовство: это связь с бесами, – и ни к чему хорошему она не приведет.

– А! Это просто тебя не касалось! – продолжал стоять на своем мой собеседник. – Знаешь, такая болезнь есть: «черный волос»? На теле начинает волос расти и воспаляться. И никто не может помочь, только «бабушки»!

На мои очередные возражения я услышал:

– Вот когда у тебя будет такое, тогда узнаешь!

После этих слов он развернулся и быстро ушел, не прощаясь.

Сказать по правде, от такого пожелания мне стало как-то не по себе. Но, скрепившись, я помолился в душе: «Господи, да будет воля Твоя святая о мне, грешном! Спаси, Господи, раба Твоего Льва и святыми его молитвами прости моя согрешения и умири сердце мое!» После молитвы беспокойство ушло, хотя неприятный осадок от этой странной беседы все же остался.

Позже я несколько раз встречал Льва в храме, здоровался, но об этом случае не вспоминал.

Второе крещение

Совершается Таинство святого Крещения. Крестятся две пожилые женщины и мужчина лет 45. Отец Николай, совершающий Таинство, – священник с большим жизненным опытом, строитель нового храма, по мнению некоторых прихожан – не без духовных даров. Купель наполнена, свечи зажжены. Чинопоследование идет своим чередом, привычно звучат заученные наизусть прошения.

Священник начинает читать заклинательные молитвы. Вдруг происходит нечто необычное. Слова звучат все неразборчивей, язык у батюшки заплетается, становится непослушным. Батюшка удивленно хмыкает и начинает прерванную молитву сначала, уже по требнику. Но через некоторое время опять прерывается: слова звучат, словно каша у него во рту. Он в третий раз пытается прочесть те же молитвы – результат тот же.

Он в третий раз пытается прочесть молитвы – и снова ничего не выходит

Отец Николай прерывает молитвы и внимательно рассматривает крещаемых. Лицо напряженное. «Остренький глазок», как рентгеном, просвечивает присутствующих:

– Видите, я не могу молитвы читать? Говорите, кто вы, откуда и почему креститесь.

Первая женщина:

– Мне предстоит операция, а я некрещеная. Столько лет собиралась, но все никак… Вот теперь пришла.

Другая – что-то в том же духе.

Очередь доходит до мужчины – худощавого брюнета средних лет и встревоженного вида. Он явно напряжен и подавлен. Священник смотрит на него в упор:

– А ты?

– Батюшка, не Виктор я, а Петр, – признается испытуемый. – Я крещеный уже.

– Ты видишь, я молиться не могу, ты меня в какой грех чуть не ввел? Второй раз креститься нельзя!

– Да плохо у меня все… Несчастья преследуют… Бабушка одна посоветовала: крестись второй раз, имя смени, судьба твоя изменится, тогда всё в жизни наладится.

– Ты ведь меня чуть под преступление не подвел! Ты знаешь, что по церковным правилам, если священник окрестит уже крещеного, его полагается из сана извергнуть?! Нельзя так делать. Во-первых, к бабкам вообще ходить нельзя, потому что почти все эти бабки – просто колдуньи. А во-вторых, крещение не повторяется ни при каких условиях! Если же хочешь новую жизнь начать, для этого есть Исповедь и Причастие. Я тебе вот что скажу. Так сделай. Три дня попостись. Ну, на подсолнечном масле, можешь? А через три дня приходи, я тебя исповедую, ты причастишься, и всё у тебя будет хорошо, всё наладится.

Хочешь новую жизнь начать? Для этого есть Исповедь и Причастие

Приступив к чтению заклинательных молитв в четвертый раз, священник не встретил никаких трудностей.

Позже батюшка подробно объяснил самочиннику, как правильно подготовиться к Исповеди и Причастию. Не знаем, как в дальнейшем сложилась жизнь этого человека, но надеемся, что неплохо, поскольку через несколько дней его видели исповедующимся и причащающимся Святых Христовых Таин.

Андрей Горбачёв

ПРИЛОЖЕНИЕ

Об одном древнем страхе. Кого и как «портят» колдуны

Отрывок из книги игумена N.

Однажды мне довелось получить достоверную информацию из первых рук о том, какими силами воздействуют колдуны и на окружающую природу, и на человека. Это было в одну из зимних ночей 1992 года. Мне позвонили из привратницкой с просьбой принять женщину, которая тряслась от страха и рыдала у монастырских ворот. Никакие уговоры прийти завтра утром на нее не действовали. Вот о чем она мне поведала в ту ночь:

«В Лукьянцеве проживает бабушка-знахарка по имени Мария Ивановна. О ней знает весь наш город. Многие к ней обращались за помощью, и, как я слышала, она многим помогала. Мне, профессиональному врачу-терапевту, хорошо известны случаи, когда никакие анализы, рентгены, УЗИ и прочие методы диагностики не помогают поставить диагноз. Анализы в норме, на снимках – тоже никакой патологии. Неизвестно, от чего лечить и чем лечить больного. Но при этом человек действительно мучается от боли, теряет сон, аппетит, сохнет на глазах, у некоторых начинается атрофия мышц. А в чем причина – непонятно.

Вот я и решила, что, наверное, есть какие-то народные методы лечения, которые традиционная медицина не знает, но которые сохранены бабками-знахарками. Я люблю свою профессию и стараюсь постоянно пополнять знания, чтобы как можно более эффективно помогать своим пациентам. С этой целью, закончив прием в поликлинике, я и отправилась к народной целительнице Марии Ивановне. Пришла к ней, когда уже смеркалось. Бабушка очень внимательно меня выслушала и заулыбалась. Ей очень понравилось мое желание научиться новым для меня методам народной медицины. Ее старческие глаза просто светились от счастья.

– Я давно этого ждала, – прошептала бабуля.

– Чего?

– Чтобы ко мне пришел человек, которому я всё передам! У меня не осталось никого из родственников, кому бы я смогла передать. Ты мне понравилась, доченька. Я тебя всему научу.

При этих словах я, глупая, чуть не запрыгала от радости: вот так удача!

– Мне уж пора умирать, – продолжала бабуля, – а я все живу и живу. Не могу умереть, пока не передам…

В этот момент я почувствовала в груди как бы толчок. На душе вдруг стало тревожно. Как-то не по себе.

– Мария Ивановна, а я смогу вашими методами людей лечить?

– Конечно! И лечить сможешь, и любому врагу отомстить. Как муху, прихлопнешь, – и она весело рассмеялась. – Ты слышала, что в Дуброво намедни полдеревни выгорело?

А мне как раз вчера в газете попалась заметка о пожаре в Дуброво, где погибло несколько человек. Мне стало страшно, и я сказала:

– Мария Ивановна, но там же люди погибли!

– Ничего, ты еще больше сможешь, ты – молодая! А если какой мужичок приглянется, сможешь так сделать, что он, как собачка, за тобой бегать будет и, как лакей, все твои желания исполнять.

Желая прекратить неприятный для меня разговор и перевести его в другое русло, я спросила:

– А вы расскажете мне, как вы диагностируете больных, какими методами и лекарствами их лечите? Наверное, мне надо будет это все записать?

– Да ничего тебе не нужно записывать, доченька. Все это делается совсем не так, как думают люди. Они просто ничего не знают… И не должны знать! Слышишь: не должны!!! – и она ударила сухой ручонкой по столу.

Ее глаза сверкнули каким-то неистовым пламенем. И мне стало еще страшнее. Старуха приблизила ко мне свое лицо и прошептала:

– Сейчас я открою тебе тайну, которую ты должна хранить всю жизнь, а если проболтаешься – сгинешь ты и вся твоя семья: и муж, и дети!

Она немного помолчала.

– Я тебе передам четырех бесов…

Она немного помолчала. А потом произнесла: «Я тебе передам четырех бесов»

От этих слов меня так передернуло от страха, что это заметила и старуха. Но поняла по-своему и стала меня успокаивать:

– Да ты их не бойся! Хотя они и страшные с виду, но тебя не тронут. Я им скажу, что теперь ты будешь их новой хозяйкой.

Меня начала бить крупная дрожь.

– Но если ты так боишься, могу им приказать явиться так, чтобы их не было даже видно, а только голоса их услышишь, да потом и привыкнешь. Ничего, это только поначалу страшно, это все пройдет потом. Привыкнешь, привыкнешь, – повторила она. – Вот они-то и будут тебе помогать: и лечить, и порчу наводить, если надо; и приворожить, кого захочешь, и как лекарство сделать, и какой когда заговор прочитать нужно. Всё подскажут и помогут.

От страха я уже плохо соображала. Была только одна мысль – побыстрее выбраться отсюда. Но как? Если она поймет, что мне не нужны ее жуткие “помощники”, она уничтожит и меня, и моих близких, чтобы я не проболталась. Ведь она раскрыла мне свою тайну. И тогда мне не жить! Я была в панике, мысли путались, я не знала, что делать, как выпутаться из этой ужасной истории.

Вдруг пришло буквально озарение. Как бы со стороны, словно откуда-то извне. Меня осенила спасительная мысль. Теперь я знала, что нужно сказать. Взяв себя в руки, я, как мне показалось, довольно спокойно произнесла:

– Мария Ивановна, сегодня я пришла к вам после приема в поликлинике и очень устала. Сейчас вернется домой голодный муж, а у меня ничего не приготовлено… И сыну еще нужно помочь сделать уроки, а сил уже нет. Давайте так: послезавтра у меня свободный день. Я к вам приду, и мы без всякой спешки сделаем все, что нужно. Хорошо?

– Ладно, дочка, давай так. Я буду тебя ждать. Приходи, – и старушка ласково приобняла меня за плечи, – обязательно приходи.

Уж и не знаю, как я выбралась из ее квартиры, как добралась до автобусной остановки. Страх пронизывал меня до костей. Нужно было что-то предпринять. Как-то выпутываться из этой ситуации да еще сохранить жизнь и здоровье близких мне людей.

Я – человек, далекий от Церкви, хотя и была в детстве крещена своей бабушкой. Иногда, по большим праздникам, заходила, конечно, в храм, ставила свечи. Ну, в общем, как многие. Не знаю даже, почему, но в этот страшный для меня момент жизни я почувствовала, что помощь можно ожидать только от Церкви. Но было уже темно, и все городские храмы – закрыты. Я не была знакома ни с одним священником, просить помощи не у кого. Меня объял жуткий, нечеловеческий страх. Парализовало волю, мысли. Я была в панике, не знала, что делать. Но тут – снова какое-то озарение. Вдруг пришла мысль: недалеко за городом есть монастырь. Монахи там живут постоянно, значит, кого-нибудь из священников я обязательно застану, и, хотя дело уже к ночи, наверное, не откажут в помощи и совете. Вот так я к вам и попала».